В принципе бой был уже выигран: имперские корабли проскочили сквозь плоскость эклиптики и выскочили с другой стороны, опустошив по дороге свои арсеналы. Арр-гахам это стоило шестидесяти процентов кораблей, которые оказались развёрнуты к имперцам самой уязвимой, кормовой частью и предпринять что-либо просто не успели. Однако гораздо важнее было то, что корабли в данном случае были лишь побочными мишенями, тренировкой для артиллеристов, не более. А основными объектами атаки стали обе обитаемые планеты этой системы, одну атаковали крейсера, а другую, соответственно, линкор.
Планета, атакованная крейсерами, мгновенно превратилась в сплошной океан кипящей магмы — кварковые бомбы, сброшенные с имперских кораблей, оказались поразительно эффективны. Линкор же атаковал столичную, она же материнская, планету, и его действия были на порядок изящнее, хотя и столь же смертоносны.
Уже достаточно давно на Земле были изобретены сверхмощные бомбы, основной задачей которых является поражение хорошо защищённых и углублённых в землю бункеров. Такая бомба пробивает многометровую толщу бетона, как картон, и рвётся глубоко внизу, в считающемся безопасным убежище, уничтожая там всё живое. Примерно такой же боеприпас вынырнул из пусковой установки в подбрюшье линкора, только создан он был цивилизацией, далёко опередившей земную, и, соответственно, был на несколько порядков эффективнее. Хотя принцип был один и тот же.
Управляемая ракета прошила атмосферу планеты, ударила в почву и… Ничего не произошло. Возможно, местные посчитали, что этим всё и закончилось и что ракета была предупреждением, а может, что она просто не сработала — кто знает… Ни один из тех, кто мог бы сообщить об этом, не пережил последствий той бомбардировки, хотя результата и пришлось ждать почти пять часов. Для экипажей имперских кораблей это было время отдыха и занимательной игрой в стрелялки, прямо как в продвинутом компьютерном симуляторе. Иначе говоря, имперские корабли занимались тем, что с безопасной дистанции расстреливали бестолково мечущиеся корабли арр-гахов. Сначала, естественно, те, которые всё-таки попытались приблизиться к имперской эскадре и навязать бой, а потом и всех остальных. Было интересно. А через пять часов началось…
Ракета, выпущенная с линкора, не была предупреждением, и у неё не вышел из строя взрыватель. Задача этой ракеты была проста и чудовищно сложна одновременно — пронзить земную кору, всю эту толщу осадочных и магматических пород, и добраться до раскалённого ядра планеты. А уж там срабатывал заряд, который должен был запустить неуправляемую ядерную реакцию. То есть вся планета разом превратилась в гигантский ядерный реактор, пошедший вразнос.
И когда сей реактор рванул, это было достаточно впечатляющим представлением. Вначале планета стала напоминать перезрелый арбуз, по которому вдруг стукнули гигантским кулаком. От полюсов к экватору протянулись стремительно расширяющиеся трещины, вначале тёмные, но уже несколько секунд спустя начавшие наливаться огненно-красным, — это из нутра планеты полезла раскалённая магма. Трещины удлинялись и расширялись, соединяясь друг с другом, и планета начала внезапно распухать вдоль экватора, будто выпучиваясь, выворачиваясь наизнанку. Одновременно полюса планеты провалились внутрь, поглощённые её недрами, а на их месте вырвались, пронзив атмосферу и достав до космоса, потоки огня. А затем загорелась собственно атмосфера. Несомненно, на тот момент на планете уже не осталось ничего живого, но это всё равно было страшно. Горящий воздух засветился с немыслимой яркостью, переливаясь всеми цветами радуги, и, если бы не светофильтры, те, кто смотрел на это зрелище, наверняка лишились бы глаз. А потом наступил апофеоз!
Очевидно, давление в недрах планеты достигло своего предела, и она… Нет, не взорвалась, как в некоем фильме. Её начало растягивать на куски, которые стремительно расползались по орбите, отставая от породившего их огненного облака. Это было кошмарное и завораживающее зрелище — рождение нового астероидного пояса, памятник неразумному разуму, дошедшему до абсурда самомнению одних и безжалостности других. И это всё тянулось и тянулось, и наблюдающие за этим не могли оторвать глаз.
Потом Ковалёв всё-таки сморгнул, сгоняя наваждение, вызванное картиной развернувшегося апокалипсиса. Судорожно сглотнул — в горле было сухо, как в пустыне. Посмотрел вокруг, увидел на столе (атмосфера в отсеках была давно восстановлена) бутылку минералки, схватил её и в два глотка осушил. Вокруг, словно очнувшись, начали двигаться его офицеры. Некоторые смотрели на адмирала с почтением, некоторые — со страхом, но ни одного осуждающего взгляда Ковалёв не уловил. Что же, спасибо, ребята.
— Не думаю, что когда-нибудь смогу это повторить, — хрипло выдавил он из себя.
Его офицеры промолчали, только Сотников, прямой, как обычно, бухнул:
— Не переживай, командир, всё равно это не люди. Думаешь, они бы с нами церемонились?
Ковалёв только пожал плечами, гадать на эту тему ему совершенно не хотелось. Что получилось, то получилось, и сделанного не вернёшь. В конце концов, для имперского флота в своё время подобные действия не были чем-то необычным. Редким — да, но не более того. Да и, если честно, населению второй планеты повезло ничуть не больше, разве что выглядело это куда менее эффектно. Через силу прокашлявшись, он спросил уже обычным голосом:
— Всё снять успели?
— Так точно! — отрапортовал кто-то из штурманов. — Аппаратура всё зафиксировала.